На фото: просмотр рентгеновских снимков в отделении диагностики онкологических заболеваний (Фото: Валерий Шарифулин/ ТАСС)
В День борьбы с раковыми заболеваниями, который ежегодно отмечается во всем мире 4 февраля, российский Минздрав опубликовал онкологическую статистику по итогам 2018 года. Так, по данным Национального медицинского исследовательского центра радиологии, входящего в состав ведомства, за этот период в России было выявлено 617 тысяч новых случаев онкологии, что на 20 тысяч случаев превышает показатели 2017 года. Общее же количество россиян, взятых на онкоучет, составило к началу 2019 года 3,63 миллиона человек. Член правления Российского общества клинической онкологии Владимир Моисеенко заявил представителям СМИ: процент выявления рака на ранних стадиях за последние годы увеличился в несколько раз и к настоящему моменту составил более половины, хотя еще 10 лет назад онкология на ранней стадии выявлялась только лишь в 15% случаев.
Как расценивать эти данные? Значит ли это, что российская медицина прогрессирует не по дням, а по часам? Или, наоборот, статистика говорит о том, что прогрессирует сам рак, а медицина здесь, увы, абсолютно бессильна?
Например, пресс-служба Минздрава выступила в успокаивающем ключе. Ее сотрудники отметили, что в России уже началась реализация национального проекта «Здравоохранение», на который выделили около 1 миллиарда рублей. В рамках борьбы с онкологическими заболеваниями в стране предполагается создать региональные онкологические регистры для отслеживания лечения пациента, а также построить два диспансера (в Томской и Костромской областях) и пять корпусов (в Мордовии, Хакасии, Башкортостане, Волгоградской и Липецкой областях). Кроме того, Минздрав намерен провести информационную кампанию, направленную на раннее выявление онкологических заболеваний.
Российская казна распухла от триллионов, а страна считает копейки
Михаил Делягин: Россию захлестнул налоговый террор, без политической «крыши» не выжить
Главный внештатный специалист по онкологии Комитета здравоохранения Санкт-Петербурга Георгий Манихас тоже ничего особо тревожного в приведенных цифрах не видит. Говоря именно о заболеваемости, эксперт отметил, что прирост в 20 тысяч новых случаев раковых заболеваний по всей России — это не столь критично, как может показаться.
— Увеличивается продолжительность жизни, и, как следствие, увеличивается и количество выявленных раковых заболеваний, — сказал он в беседе с корреспондентом «СП». — А потом, не забывайте, что мы постоянно находимся в процессе эволюции биологических систем. И рак, конечно, эволюционирует вместе с ними.
Но президент Ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!» Ирина Боровова настроена далеко не так оптимистично.
— Цифры заболеваемости — подчеркивает она, — будут расти ежегодно. Кстати, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) спрогнозировала, что к 2030 году на всей планете число онкобольных будет увеличено в два раза, а к 2050 году вообще каждый человек столкнется с тем или иным онкологическим профилем в том или ином возрасте. Это печальная статистика. Да, в запущенной в прошлом году нашим правительством программе борьбы с онкологией содержится большое число скрининговых мероприятий. Да, современная медицина в состоянии победить на ранних стадиях до 90% злокачественных нозологий.
Но, к сожалению, многие патологии выявляются уже на поздних стадиях, когда бороться с ними очень тяжело. Например, довольно скрытно развиваются тот же рак яичников и детские лейкозы. Очень тяжело «поймать» на ранней стадии рак легкого, рак желудка, рак поджелудочной железы, рак кишечника. Человек себя прекрасно может чувствовать, но в определенный момент выскакивают какие-то внешние проявления, и это говорит о том, что заболевание зашло уже слишком далеко.
«СП»: — С чем же это связано? Это особенности течения самих онкологических заболеваний и человек, пришедший на обследование, как говорится, «на всякий пожарный», может так ничего и не узнать? Или же здесь проблема в чем-то другом?
— Если хорошо чувствующий себя человек пойдет и, например, сделает колоноскопию, то я вас уверяю, при наличии в его организме новообразования оно будет непременно выявлено. И если это ранняя стадия развития, тут вообще можно обойтись минимумом инвазивных средств. Мельчайшую опухоль, к примеру, вообще можно убрать тем же зондом, которым исследовали желудочно-кишечный тракт. В свое время у японцев была высочайшая смертность от рака желудка. Тогда они ввели в обязательном порядке ежегодную колоноскопию для всего населения, как мы — флюорографию в борьбе с туберкулезом. И смертность у них практически сошла на нет, выживаемость при раке кишечника составила 92%. Конечно, это довольно затратная с финансовой точки зрения для государства процедура. Однако при таком грамотно разработанном подходе можно совершенно спокойно минимизировать заболеваемость раком молочной железы, раком кожи. Правда, при условии, что первичные осмотры населения будут проведены качественно.
«СП»: — Но с этим, судя по всему, у российской медицины серьезные проблемы?
— Первичное звено у нас вообще не насторожено. Те кадры, которые сейчас выпускают, к сожалению, имеют низкую квалификацию. Образовалась язва во рту? Ничего страшного, идите, прополощите рот. Потом человеку приходится уже половину челюсти отрезать вместе с этой язвой. Приходит женщина с маммографией — ее десяток врачей смотрит, ничего не видит. Ставят ей в качестве диагноза какую-нибудь фиброзно-кистозную болезнь, пытаются чего-то там лечить гормонами. А через короткое время та же пациентка приходит уже с множественными метастазами. Поднимают первичные снимки и удивляются — вот же онкология видна, как же так, почему же сразу не лечили?
Да и потом, вот мы провели скрининг и выявили онкологию. А дальше что? А дальше — провал. Потому что человеку ведь необходимо оказать быструю и эффективную помощь. Но в существующие тарифы ОМС и КСГ (клинико-статистических групп), поскольку они очень низки, практически невозможно заложить весь спектр необходимых для лечения рака препаратов и высокотехнологичных методик. Онкодиспансеры региональные совершают прямо-таки экономические изобретения для решения этого вопроса.
«СП»: — Государство наше куда смотрит? Неужели нет никаких подвижек в этой сфере?
— Я совершенно ответственно заявляю, что многие попытки государства в корне изменить ситуацию в этой сфере пока не увенчались успехом. В частности, как были у нас раньше недоступны населению многие инновационные препараты и методы, так сейчас недоступными и остались. Как раньше было сложно получить качественный скрининг даже в мегаполисах, где все, казалось бы, есть, так и сейчас есть масса препон. Придя в поликлинику, человек понимает, что ему сначала надо записаться, а потом еще несколько раз посетить медучреждение, прежде чем услуга будет все-таки оказана. Из-за этого люди в возрасте 35−50 лет, огромный пласт рабочего населения, практически не ходят в поликлинику, они работают, у них элементарно времени нет на все эти хождения.
Кроме того, российские регионы не в состоянии закупать соответствующее оборудование в необходимых объемах. По сравнению с общемировой практикой в России не так распространены КТ-исследования, довольно недоступной областью остаются МРТ-исследования. Очень эффективный гамма-нож довольно сложно получить по бесплатной квоте, это целая процедура. Да и в федеральных лечебных учреждениях идет какая-то тенденция не внедрять передовые технологии, а проделывать некую рутинную работу что в плане препаратов, что в плане оборудования.
Например, в Германии внедрение иммунотерапии для лечения меланомы и рака легкого потребовало считанных месяцев, а у нас растянулось на годы. Из-за бюрократической машины мы теряем сотни тысяч пациентов. Естественно, наши врачи, зная, какими путями можно вылечить ту или иную онкологию, выбирают не передовые, а реально реализуемые на местах схемы.
«СП»: — Но ведь запущена же уже национальная программа «Здравоохранение». Ведь предусмотрена же государством в его рамках программа по борьбе с онкологическими заболеваниями. Может, порядок в этом вопросе все же наведут? Как вы считаете?
— Когда об этом впервые заявили в прошлом году, я, честно сказать, даже заплакала — неужели, наконец-таки, будет новый виток борьбы с раком? Как оптимист, я в это до сих пор верю. Но! Глядя на то, что пока делается в рамках этой программы мне непонятно, кто за это отвечает. Как такое может быть, что деньги уже выделены, а тарифы не определены? Надо сказать, что медицинское профессиональное сообщество в экспертизе всего этого проекта представлено очень однобоко. Чуть больше десятка врачей от АОР, Ассоциации онкологов России. Но ведь можно же было привлечь представителей региональных онкодиспансеров, привлечь обязательно губернаторов, потому что без них ничего нельзя сделать, федеральный бюджет проходит через губернаторов. И потом, онкология сама по себе не существует. Тут и СМИ, и социальные службы, и властные структуры. Этот вопрос надо было коллегиально решать. В итоге оптимизм у меня поугас. Да, в некоторых регионах наступило какое-то улучшение. Но откуда-то просто собираются бежать сломя голову в федеральные центры.
«СП»: — С лекарственным обеспечением сейчас есть улучшения?
— Очень частый звонок на нашу горячую линию — человек вообще не получил лекарств. Либо федеральное лечебное учреждение назначило одну схему, а регион предлагает другую, малоэффективную. Или в регионах вообще предлагают дженерики, которые грешат своим качеством и побочными эффектами, подчас довольно тяжелыми. В итоге пациент вообще отказывается от таких препаратов. Лечение-то надо проходить годами, а тут каждый день из-за дженериков то диарея, то тошнота, то рвота.
«СП»: — А какие регионы у нас сейчас наиболее «проблемные» по раковой заболеваемости? И какие виды онкологии сейчас наиболее распространены в России?
— По итогу мониторинга обращений на нашу «горячую линию» наибольшее количество жалоб по обеспечению онкобольных поступает из Краснодарского края и Ульяновска. По Тверской области пестрая картина, из одного района звонят с благодарностями, из другого тут же — с жалобами. По Челябинской области много просьб с переводом онкобольных в федеральные центры. Наоборот, приличная картина в Уфе и Казани. По Карелии картина раньше тоже была позитивной, но со сменой руководства онкодиспансеров испортилась.
Огромное количество обращений отовсюду по вопросам паллиативной помощи, потому что огромные территории остаются неохваченными, хотя специалисты за последние 3−5 лет совершили огромный прорыв в этой сфере. Но если здесь есть надежда, что ситуация еще улучшится, то реабилитация онкобольных вообще не учтена у нас нигде. Ее нет ни в программе онкологии, ни в ОМС. А ведь лечение очень тяжелое, рано или поздно человек инвалидизируется, теряет свой социальный статус, свою работоспособность. Очень мало привлекается к этому вопросу профессиональное сообщество.
На одного оптимиста в стране приходится девять реалистов
Опрос «СП» показал, что Россия скатывается в глубокую депрессию
Что касается заболеваний, то на первом месте по смертности сейчас рак легкого, на втором — рак молочной железы. Кстати, в развитых странах рак молочной железы вообще не считается фатальным заболеванием, там быстро выявляют и быстро лечат. Та же самая картина с раком легких. В Москве сейчас тоже планируют, правда, пока только в качестве пилотного проекта, перевести флюорографические установки на низкодозное КТ, которое позволит выявлять параллельно с туберкулезом еще и эту онкологию.
«СП»: — В чем причина рака легких? Много курят? Или есть еще какой-то фактор? А рак молочных желез — в чем его причина?
— Да, курят много. Но здесь надо отдать должное нашему государству за те шаги, которое оно сделало в ограничении употребления табака. Я всегда с гордостью говорю о том, что за 8 лет, с 2011 года, мы сделали в этом вопросе столько, сколько не сделала ни одна страна. Хотелось бы еще попросить президента, чтобы пачка сигарет стоила рублей 500. Многие, я вас уверяю, бросят курить, особенно молодежь, потому что им будет табак не по карману.
Что же касается рака молочной железы, то здесь проблема, полагаю, в неправильно выстроенной политике скринингов. Не идут к вам женщины? Идите сами к женщинам, делайте дни открытых дверей в поликлиниках. Пропагандируйте грудное вскармливание, сокращайте количество абортов, выявляйте генетические отклонения, это же все группы рисков. Экология, конечно, хоть и не первый, но тоже не последний фактор в этом вопросе.
Наконец, говорить об этом надо не только 4 февраля, в День борьбы с раком. Если мы будем чаще об этом говорить, не делая тему рака табуированной, люди поймут, что это не фатальное заболевание. По крайней мере, они будут знать, что делать в случае столкновения с этим заболеванием в том или ином возрасте.
Новости здравоохранения: Названы причины повышения количества раковых пациентов в России
Проблемы медицины:
